Фагиля Сельская: Мир создается с нуля — «Снегурочка» впервые будет мюзиклом

10 и 11 декабря в Калининградском областном музыкальном театре состоится национальная премьера мюзикла «Снегурочка» по пьесе А. Н. Островского.

Труппа и руководство Калининградского Музыкального театра не боится ставить перед собой амбициозные цели и создавать уникальные, не имеющие аналогов спектакли — ведь за их плечами профессиональная школа ГИТИС, опыт и два десятка лет сотрудничества с «Геликон-опера». Примером поисков и открытий в жанре мюзикла скоро станет главная премьера сезона 2022/23 года — мюзикл «Снегурочка» по пьесе А. Н. Островского.

Переоценить важность этой постановки невозможно, ведь мюзикл по произведению великого драматурга создается впервые. Работа над спектаклем началась еще год назад, и сейчас над его созданием трудится целая звездная команда.

Во-первых, это не опера Н.А. Римского-Корсакова, по пьесе А.Н. Островского специально пишется оригинальная музыка композитором Евой Симуран. Во-вторых, впервые в Калининградском областном музыкальном театре за декорации и костюмы отвечает команда Лауреатов «Золотой маски», много лет работавшая с режиссером Евгением Марчелли — художник по костюмам Фагиля Сельская и сценограф Игорь Капитанов, и эти имена — уже залог уникальных художественных решений сценического пространства и визуального ряда будущего мюзикла. В-третьих, художником по свету приглашен Лауреат премии «Золотая маска» Денис Солнцев, с которым художники-постановщики уже не раз плодотворно сотрудничали.

Мы побеседовали с Фагилей Сельской и Игорем Капитановым о замысле будущей премьеры.

Чем привлекла вас работа над мюзиклом в Калининграде?

Ф.С. — Мы влюблены в Калининград и его окрестности, поэтому когда говорят «Калининград», мы соглашаемся. Здесь есть «гений места».

«Снегурочка» для меня новый материал, я не очень понимала сначала, как это всё соединится именно в музыкальном театре, так как опыта работы именно в музыкальном театре у меня почти не было. В оперном театре обычно была «опера — опера», всё по классическому образцу, хотя и не в классическом пространстве, а тут… Эта работа приблизила меня к пониманию музыки в театре. А в Калининградском музыкальном театре я хочу сделать не декоративно-прикладное, сказочное «а ля рюсс», а сделать что-то цельное, архитектурное и чистое, минималистичное по цвету. Замысел костюмов немного отсылает к русскому авангарду 1920-х годов, но через касание стиля фэнтези. Хочется чистого синего, чистого голубого, красивого серого, желтого, разного красного от холодного до теплого, и хочется какого-то золота, чтобы в какую-то секунду — солнце взошло и всё заполнило собою.

С нами будет работать художник по свету Денис Солнцев — он очень талантливый человек, мне очень повезло, что в нескольких работах мы были вместе. С ним можно создать интересный синтез игры света в костюмах, превращения. В обращении к фольклору нет ничего зазорного или глупого, но хочется избежать мелкого декорирования и подробностей, которые ничего не добавят этой истории.

Что для вас главное в создании образа костюмов для спектакля?

 Ф.С. — Я недавно видела «Ревизора», в котором главную роль играл Константин Райкин. Там всё было серо-черное, но гармония была абсолютная. Очевидно, что в Калининградском музыкальном театре идет интенсивный поиск в жанре мюзикла, и пробуются разные формы, совершенно необычные. Я обожаю, когда нет определенного стиля, когда жанр почти не назван. Сочинять в тысячу раз трудней, но ты свободен, а это редкая история: мир создается с нуля. Когда мы начали делать с Марчелли «Чайку», он привел такой пример: есть устоявшийся, почти рутинный мир, в котором все роли распределены. И вдруг в этот мир, в это спокойное озеро падает звезда, и всё закрутилось, вспыхнуло, поломалось и взорвалось. Из-за человека, который этого не желал и даже не понимал, что происходит.

В «Снегурочке» возникает особый, другой масштаб происходящего, трагический эпос. Снегурочка — чужак, ее в мире быть не должно, ее никто не может принять, это история «меченого» в царстве берендеев, где всё давно распределено: царь, первая красавица, подружки, изгои, главные и младшие, большие и малые — всё ясно. С появлением Снегурочки начинаются тектонические сотрясения этого мира. Полнокровное, физическое проживание жизни берендеев не может быть другим, иначе они не выживут. У Снегурочки это всё иное, всё по-другому.  Есть люди, которым надо влюбиться не сразу, а через какой-то космос: пока у нее в голове любовь не угнездится, страсть в ее сердце не появится. Эта история — как весна в Арктике. Всё должно случиться быстро — появиться, расцвести, дать плоды и умереть. Эта мгновенность создает особую острую красоту и полнокровность. У берендеев и Снегурочки совершенно другой жизненный цикл, она не совсем человек, конечно.

 Спектакль создает команда, что вы скажете о калининградских постановщиках?

 Ф.С. — Чувствовать друг друга, понимать общую задачу и, конечно, идти от режиссера — это самое важное. Мы работаем с Оксаной Холевой впервые. И сколько бы постановок и режиссеров не было до этого, сколько бы не было у тебя звезд и медалей, первая работа — это всегда очень ответственно, очень трепетно и ранимо, и очень интересно. Когда вначале ты не совсем точно понимаешь, что нужно, ты делаешь что можешь, идешь ощупью. И еще художники очень зависимы от режиссера. Я не могу диктовать режиссеру — это так, а это так. Островский — это же трагический писатель, и образ Снегурочки — это плата, жертва, которая должна быть заплачена реальному миру за то, чтобы он осознал свою реальность, отряхнулся от рутины привычек, начал чувствовать себя иначе. Снегурочка — это инвариант, а ее смерть — это вздох облегчения для берендеев.

 Чем вас увлекла идея мюзикла «Снегурочка»?

И.К. — Я долго сотрудничал и до сих пор сотрудничаю с Музыкальным театром на Басманной, его создала ученица Б. Покровского Жанна Тертерян. В нем я десять лет назад ставил оперу «Снегурочка». Но ваш театр предлагает поставить эту пьесу совсем по-новому: во-первых, совершенно другая музыка, во-вторых — совершенно другой театр, и в-третьих — повторяться как-то скучновато. Наши идеи нужно вписывать и в пространство сценическое, и в пространство музыкальное. Сцена вживую выглядит совершенно не так, как на фотографиях, и декорации спектаклей, как я вижу, очень качественно сделаны — всё это меня порадовало. Что касается жанра будущего спектакля, то, конечно, это не традиционная опера, а что-то близкое к фэнтези, но необычному, «трагическому». Судя по музыке, это жесткая история, и из того, что я предполагал раньше, почти половина попадает и на эту музыку, и на концепцию режиссера. Есть определенное совпадение по мысли, чувству, энергетике в понимании того, что «Снегурочка» близка к эпическому жанру, к битве стихий. Кроме того, именно Островский популяризировал образ Снегурочки, вывел в первые ряды сказочных образов. У Островского история о Снегурочке очень непростая и не очень благодушная, в финале звучит фраза «проклятая Снегурочка растаяла, возвеселитесь».

 Какой сценографический образ вы предлагаете для «Снегурочки»?

 И.К. — Ведущий образ пространства «Снегурочки» — это огромное мифологическое древо, и вопрос в том, как именно его разыгрывать. Берендеи — лесные люди. Разделять пьесу на дни в сценографическом плане довольно бессмысленно. Для меня это два состояния — зима и весна, холод и тепло. Разомкнутое пространство, куда попадает нечто особенное, бесконечно чуждое и прекрасное, как звезда. Пространство должно меняться, так как автор использует оппозицию зимы и весны. И еще может быть третье состояние в самом финале — жара, все тает и исчезает. Две стихии просто есть, они не добрые или злые. Глаз Ярилы раскрылся, и Снегурочка растаяла — это зло или добро? Это просто так есть.

Берендеи — это часть природы, Снегурочка — чужая, а для деревенских жителей значение «свой — чужой» очень важно. У нас есть возможность создать совершенно особый, неожиданный мир спектакля. Это патриархальная история в смысле традиционных устоев, обычаев, быта. Берендеи — это одна сельская община. А Снегурочка — одинока, и ее тянет к себе подобным, а ей подобных нету, она нежить другой природы, не человек. Гибель Снегурочки закономерна, она не совмещаема с реальным миром. Это трагедия о том, как прекрасное дитя, тянущееся к людям, становится проклятой, мешающей и в итоге гибнущей. Дерево — это дом, который в какой-то момент замерзает, в какой-то момент расцветает, дает листья и плоды, и это круговой природный цикл. Берендеи в своих порывах и гонят, и бьют, и готовы сжечь, и готовы отдаться чувствам. Огонь — многозначный символ, в нем и тепло, и жар жизни, и опасность смерти. В Снегурочке ничего этого нет, она другая.

 Благодарим вас за беседу и желаем успеха!

 Автор: Анна Драгомирова

 Фото предоставлены Калининградским музыкальным театром